Во всем мире сбор и утилизация мусора – доходный бизнес. Но тем, кто решится в него инвестировать, придется запастись терпением и учесть, что многое в конечном итоге зависит от политики государства
Современный мусоросжигательный завод с годовой мощностью в 300 тысяч тонн может стоить 170-200 млн. евро.
Между тем, рынок переработки отходов в России специалисты оценивают по-разному – от $2 млрд. до $-3,5 млрд. в год. В национальном масштабе этот сегмент промышленности находится в зачаточном состоянии
Отходный промысел
Мировой рынок «управления мусором» (waste management) — то есть, его сбор, вывоз, переработка и утилизация — оценивается в $120 млрд. По прогнозам британской исследовательской компании Key Note, к 2011 году объем этого рынка вырастет на 37,3%. Казалось бы, динамика достаточно высока, чтобы смело вкладывать в этот вид предпринимательства. Проблема в неоднородности «сырья». Твердые бытовые отходы (ТБО) делятся на три категории – вторичное сырье (35%), биоразлагаемые отходы (35%) и непереребатываемые отходы (30%). Переработка первой категории – высоко прибыльна, второй – умеренно прибыльна, третьей — убыточна: вторичная утилизация мусора этого типа либо невозможна, либо требует несоразмерных результату затрат.
Поэтому на первый взгляд самым дешевым кажется классический путь: контейнер — мусоровоз — свалка — рекультивация. Правда, надолго отделаться от мусора таким способом невозможно. Емкость свалки-полигона не беспредельна, после закрытия мусорный могильник еще 50-70 лет остается опасным для окружающей среды — даже обработанная с соблюдением всех санитарных норм и засыпанная почвой свалка производит «свалочный газ». Строить жилье там нельзя, а между тем, полигон должен располагаться в непосредственной близости от производителя мусора — то есть, от города. По подсчетам российских специалистов, при нынешних расценках на вывоз отходов (13,2 руб. в месяц с человека) рентабельная свалка должна находиться от города не дальше, чем за 17 км. В Европе теоретически это расстояние больше (до 50 км), поскольку тарифы на коммунальные услуги гораздо выше (в среднем $15), да только свободных пустырей там давно нет. По вышеперечисленным причинам в промышленно развитых странах от свалок планомерно отказываются. С 1 января 2005 года в Европе запрещено производить захоронение непереработанных отходов. В Японии, — там земля в большом дефиците,- складируется не более 3% мусора. Правда, некоторые страны – например, Китай – пока готовы за хорошие деньги принимать чужой мусор. Но и этот способ, понятно, не может решить проблему в долгосрочном плане.
Остается два способа утилизации – сжигание и переработка с целью вторичного использования. Первое вызывает категорические возражения «зеленых», в частности, российского «Гринписа», однако экономические реалии берут свое. При нынешних мировых ценах на энергоносители в пользу сжигания говорит уже тот факт, что это позволяет экономить мазут, газ, уголь. В Евросоюзе за счет сжигания биотоплива и отходов (бытового и промышленного мусора) получают около 8% тепла и электроэнергии, например, в теплоснабжении Стокгольма доля мусора – 56%. В Японии из сожженного мусора строят искусственные острова.
Но самое дорогостоящее и в то же время перспективное дело – переработка и утилизация. Тут опыт разнообразный, из мусора извлекают несколько десятков наименований вторсырья. Жидкие отходы становятся компостом, макулатура — упаковочным картоном, использованные пластиковые бутылки превращаются в лыжные костюмы, старые автомобильные покрышки и шланги от пылесосов – в дорожное покрытие. Отходы – постоянный источник сырья. Например, извлечение алюминия из руды энергозатратно. Но получение того же алюминия путем переработки банок из-под лимонада или фольги может сократить потребление энергии на 95%. В США перерабатывается 32% производимого мусора, в Нидерландах, Австрии или Японии – более 60%. В Евросоюзе к 2020 году этот показатель должен достичь 50% — если будет выполнен законопроект, одобренный в этом году Европарламентом. Правда, прибыльной эта сфера деятельности может быть только в случае, если мусор сортируется на как можно более ранней стадии – лучше всего в момент выбрасывания. Ведь если в Европе расходы на утилизацию обычного мусора составляют примерно 250 евро за тонну, то одноразовая мелочевка — крышки, пакеты и прочая пластиковая «труха» обходится раза в четыре дороже.
Кнут и пряник
Подключение к процессу государства – условие, абсолютно необходимое для существования мусорного бизнеса. На Западе селективный сбор мусора начался еще в 60-е годы прошлого года. Не менее 20 лет понадобилось правительствам Германии или Франции, чтобы приучить потребителей отделять, фигурально говоря, зерна от плевел. Сегодня разноцветные контейнеры для разных видов отходов у европейских домов уже никого не удивляют, но о 100-процентной сортировке мусора говорить все равно не приходится. Как показал мировой опыт, никакое воздействие, кроме экономического, тут не работает. Сортировку отходов нужно либо поощрять материально (в Германии за сдачу стеклотары дают деньги), либо карать большими штрафами и следить за исполнением. Так, во Франции или Швеции у мусорных баков нередко устанавливают камеры наблюдения. Кнут сопровождается пряником в виде грамотной природоохранной пропаганды, которая начинается с детского сада. Тогда вырастает покупатель, готовый ходить в супермаркет с собственными сумками (от бесплатных пластиковых пакетов Европа в массовом порядке отказывается). И чувствует он себя участником большого общественно полезного дела, а вовсе не жертвой очередных бюрократических придумок правительства. Но разбор мусорного ведра – только начало пути, городская инфраструктура должна быть готова принимать отсортированный мусор. Это означает, что разные виды отходов должны вывозить разные машины на разные свалки, а мусоропроводы в домах надо закрывать.
Сегодня экологическая и финансовая выгода переработки мусора на Западе сомнений не вызывает. Индекс SGI Global Waste Management, который с 2002 года рассчитывается банком Société Générale и агентством Standard & Poor’s, показывает отдачу инвестиций крупнейших игроков мирового рынка «управления мусором» — таких, как американская компания Waste Management, французская Veolia Environment, японская Hitachi Zosen Corp. Годовая динамика индекса – отрицательная (-13.3%), зато в течение трех лет индекс повышается на 36.4%. Причем на долю переработки отходов приходится 42% вложений компаний, на утилизацию — 20%, на извлечение энергии – 17% и только 14% — на простое захоронение. При этом аналитики Société Générale отмечают, что убыточную часть процесса — сбор, вывоз и транспортировку – компании компенсируют за счет продажи переработанного. Напрашивается вывод: залог успеха – узаконенное право собственности компаний на отходы и рациональное налогообложение. Возьмем упаковочные материалы, на которые уже к началу 1990-х годов приходилось около половины всего объема мусора. Европейское экологическое законодательство, основанное на принципе «кто загрязняет, тот и платит», обязывает производителей бытовой электроники и других товаров перечислять государству определенные суммы, которые затем передаются компаниям, занимающимся переработкой мусора.
Родные просторы
Теоретически переработка отходов прибыльна и в России. По оценкам специалистов, россиянин «производит» в год до 250 кг бытовых отходов. Вдвое меньше, чем в Европейском союзе, где этот показатель вырос на 23% с 1995 по 2003 годы и составил 577 кг на человека. Содержимое российских мусорных баков преимущественно находит последнее пристанище на свалках: если в Москве, по данным Европейского агентства по охране окружающей среды, перерабатывается 27% мусора, то в среднем по России – 3%. Причем в генеральном плане развития столицы к 2008 году Москва должна была перерабатывать 65% своего мусора. Но воз и поныне там. Из-за отсутствия места в городе мусор вывозится в Подмосковье, а там свои отходы некуда девать. По разным оценкам в Московской области насчитывается от 80 до 140 мусорных полигонов, и это не считая несанкционированных свалок. Экологи предсказали столичному региону наступление мусорного кризиса через 6-7 лет. Мусоросжигательные заводы отчасти решили бы проблему, но для того, чтобы снизить вредные выбросы таких объектов в атмосферу, нужно заменять нынешнее устаревшее оборудование новейшим иностранным. Современный мусоросжигательный завод с годовой мощностью в 300 тысяч тонн может стоить 170-200 млн. евро.
Между тем, рынок переработки отходов в России специалисты оценивают по-разному – от $2 млрд. до $-3,5 млрд. в год. В национальном масштабе этот сегмент промышленности находится в зачаточном состоянии, то есть, конкуренция слабая и порог вхождения в этот бизнес пока невысок. Существующие предприятия, занимающиеся именно переработкой мусора, в большинстве сосредоточены в крупных городах или около них (в основном в Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде).
Почему же дело не идет?
Во многом из-за пассивности государства. В России не развита культура выбрасывания, а переработка неотсортированного мусора не всегда возможна. Социальная реклама пока эффекта не дает, но беда в том, что и городская инфраструктура не приспособлена для приема разобранных отходов. Заинтересовать частный капитал сложно – отходы у нас, в отличие от западных стран, принадлежат муниципальным властям, а не переработчикам мусора. Узел удалось постепенно развязать с помощью внятного законодательства и, главное, контроля, но отсутствует и то, и другое. На общероссийском уровне проблемой вроде бы озаботились – в начале года на заседании Совета безопасности РФ было решено создать Федеральную целевую программу в области экологии. Вопрос в том, как долго она будет раскачиваться и как добиться ее исполнения.
Так и получается, что захоронение отходов проще и дешевле всего остального: мусор складируется на открытых земельных участках, а то и на «диких» свалках. За нанесение вреда окружающей среде реально никто не платит: штрафы за несанкционированный сброс отходов налагаются только на нарушителя, пойманного с поличным. И нужно еще, чтобы было, кому ловить — экологическая милиция пока явление экзотическое.
На баррикады
Мусорный бизнес любит терпеливых. Он требует капитальных инвестиций на первом этапе, и здесь без льготного налогообложения для бизнеса, который, по большому счету решает важные социальные проблемы города, не обойтись. По подчетам экспертов, рентабельность этого бизнеса – 10-15%, но отдачи ждать нужно не менее 5-7 лет. Это если не считать переработки цветных металлов – там отдача, понятно, выше.
Однако развитие этого бизнеса в широком смысле неизбежно. Мир урбанизируется, население в городах растет. И российские мегаполисы близко подошли к ситуации, в который оказался Неаполь. Весной (2008 года) апокалиптические кадры из этого итальянского города, с улицами, заваленными мусором, обошли весь мир. К кризису, который в итоге смел правительство Романо Проди, привела ситуация, когда рынок вывоза мусора был отдан монополистам-перевозчикам. В течение семи лет перевозчики саботировали решения муниципальных властей о строительстве мусоросжигающих заводов (о переработке отходов речь даже не шла). В итоге полигоны переполнились, и город в прямом смысле слова завалило. Начались бунты, неаполитанцы сжигали кучи мусора прямо на улицах. В итоге за расчистку улиц взялась армия, но ситуацию удалась стабилизировать лишь через пять месяцев. Словом, своевременные инвестиции в вывоз и переработку мусора – вопрос далеко не только экологический. «Рано или поздно ухудшение экологии начинает негативно влиять на экономику, — сказал на саммите большой восьмерки в июле 2008 года заместитель пресс-секретаря МИДа Японии Томохико Танагути. — Природа заставит о себе думать». Но лучше бы не дожидаться от природы особых напоминаний.
http://www.ceo.ru/articles/read/730/